16.02.2012

О происхождении названия подмосковного села Гребнево


Одним из самых распространенных вопросов, с которым обыватель  обычно обращается к краеведу, – это вопрос о происхождении названия того населенного пункта, в котором он проживает.  Пытливые движения игривого ума с обеих сторон,  хоть с обывательской, хоть с краеведческой, чаще всего приводят к по-своему примечательным смысловым конструкциям, которые, как это ни печально, ни к истории формирования топонима, ни к расшифровке его исторического значения  зачастую не имеют отношения.

Топонимика в качестве прикладной исторической дисциплины, признаться, куда более скучна чем рассказы местных «знатоков истории». Согласитесь, объяснение  названия  Берлюковской пустыни от прозвища разбойника-Берлюка, посёлка Литвиново - от  литовцев времен Смутного времени, села Душеново от целой шайки душегубцев, а  деревни Костыши - от человеческих костей – может показаться более увлекательным, чем наводящая подчас уныние  правда, заключающаяся в том, что подавляющее большинство названий населенных мест на северо-востоке Подмосковья произошли от имен собственных бывших владельцев этой земли.

Между тем, большинство видных ученых-историков, занимавшихся  вопросами топонимики нашего края (С.Б. Веселовский, А.М. Селищев, Е.М. Поспелов и др.), связывают появление первых названий пустошей и селений именно с историей вотчинного и поместного землевладения. Со второй половины XV века, если не раньше, в оплату своей службы служилые люди получали не деньги, а земельные наделы (поместья) с прикрепленными к ним крестьянами. Другие земли находились в вотчинном,  то есть частном владении того или иного семейства, рода. Переписи земель, проходившие уже в те далекие времена, фиксировали в первую очередь принадлежность тех или других участков земли или селений определенному человеку или роду  - и так у деревень и земель появлялись собственные, характерные для них названия.

Нет сомнений, к примеру, что возводить происхождение названия села Образцово к легендарному событию, мол, когда-то царь-государь восхитился здешним хозяйством, – куда увлекательнее, чем разыскивать данные про удачливого военначальника Василия Фёдоровича Образца, действительно владевшего этими землями во второй половине XV века.

В этой связи вызывает удивление тот факт, что происхождению топонима известного своей усадьбой подмосковного села Гребнево до сих пор не подвергалось должному углубленному изучению.  Обычно говорят, что название села непонятно почему происходит от слова «гребень», увязывая значение слова с особенностями рельефа местности (ничем особенным, к слову, не примечательного), производят его от имени мифического «первопоселенца» Гребени, или, вслед за И.Ф. Токмаковым, увязывают его с названием иконы Гребневской Богоматери, в честь которой освящен старейший храм села 1786 года постройки.
Первое упоминание о селе Гребнево (в форме «Гребенево») относится к Писцовым книгам 1584/1585 года [1]. В качестве  бывшего владельца  села Гребнево и села Нового на речке Любосивке (Любосеевке) вместе с  23 пустошами и 20 деревнями документ указывает нам окольничего Василия Фёдоровича Воронцова, погибшего при осаде Кеси (Вендена) 21 октября 1578 года.  За два года до своей трагической кончины, в 1576 году Василий Фёдорович продает оба села со всеми тянущими к ним деревнями известному приближенному Ивана Грозного - Богдану Яковлевичу Бельскому (ум. 1611).
Те же Писцовые книги 1584/1585 года отмечают в селе Гребнево деревянную клетского типа «церковь Никола Чюдотворец». Позднее она была переосвящена в полное наименование: «Николая Чудотворца да царя Константина и матери его Елены». Только в 1671 году новый владелец села, стольник Юрий Петрович Трубецкой (ум. 1679) обратился патриарху Московскому и всея Руси Иосафу II с челобитной о дозволении строительства в его селе Гребневе Московского уезда на месте ветхой церкви «новой церкви во имя Пречистыя Богородицы Гребенские да в пределе великого чудотворца Николая да царя Константина и матери его Елены» [3]. Причины выбора нового наименования для церкви – тема отдельной статьи, а сейчас стоит лишь заключить, что между названием села Гребнево, упоминавшегося в 1584/1585 годах, и наименованием новопостроенного в 1671 году храма, впервые освященного  в честь Гребневской иконы Богоматери – связь отсутствует.

В таком случае, откуда и когда в наших краях мог возникнуть такой интересный топоним? К сожалению, документы, которые могли бы пролить свет на эту действительно темную историю, утрачены. Однако нельзя забывать, что сложившееся до переписи 1584/1585 года крупное вотчинное хозяйство с центром в селе Гребнево, 20 деревнями и 23 пустошами принадлежало далеко не заурядным служилым людям при дворе московских государей. 

Родословное древо Воронцовых. Составлено: А. Послыхалин, 2010 г. 
Конечно, из-за отсутствия документного материала нельзя с полной уверенностью настаивать на том, что первый из известных нам владельцев – окольничий Василий Федорович Воронцов не купил эту землю себе в вотчину у одного из прежних собственников. Но отсутствие упоминаний предыдущих владельцев «Гребенева» до Воронцова, распространенное в Писцовой книге 1584/1585 года в словесной форме «а преж того [вотчина] была за» - позволяет предположить, что гребневские земли могли достаться ему по наследству от его отца – Фёдора Демид Семеновича Воронцова (ум. 1546) - выдающегося боярина, угличского дворецкого, занимавшего руководящее положение в правительстве в период малолетства Ивана IV Грозного и казненного царем по ложному обвинению в измене 7 мая 1546 года.
В пользу того, что обширная Гребневская вотчина исстари принадлежала Воронцовым говорит и тот подтвержденный источниками факт, что соседними с Гребневскими деревнями и селами [4] до 1567 года владел двоюродный брат В.Ф. Воронцова – боярский сын и воевода Иван Чуха Дмитриевич Воронцов, сын боярина Дмитрия Семеновича Воронцова (ум. ок. 1537), в 1520 году бравшим в оброк деревню Щёлково у Троице-Сергиева монастыря.
Обмельчание некогда крупных вотчин – частных земельных владений вследствие их разделов между наследниками умершего владельца было обычным явлением  конца XVXVI века. Наличие двух крупных однополостных (соположных) вотчин во владении двоюродных братьев может свидетельствовать о том, что их раздел произошел еще при смерти их деда – между их отцами – братьями  Фёдором Демид Семеновичем и Дмитрием Семеновичем Воронцовыми.
Если наше предположение верно, то этот раздел некогда единой вотчины произошел, по данным А.А. Зимина, еще в 1521/22 году со смертью их отца  -  дворецкого (1511) «четвертого среди бояр» (1520) Семена Ивановича Воронцова, впервые упоминавшегося  в 1490 году в качестве воеводы в Можайске. Столь высокое положение при дворе Ивана III было унаследовано Семеном Воронцовым от его отца – Ивана Никитича Воронцова (ум. ок. 1476), который, по утверждению А.А. Зимина  около 1461-1471 годов был боярином удельного князя Дмитровского  Юрия (Георгия) Васильевича (1441-1473) – сына великого князя Московского Василия II Темного и брата Ивана III. Об Иване Никитиче известно лишь то, что в 1474 году он ручался за одного из выдающихся военачальников Ивана III  - Даниила Дмитриевича Холмского, обвиненного в измене московскому великому князю [5].

Как говорится, «потянем за эту ниточку»… 

 Поход князя Даниила Дмитриевича Холмского на помощь Пскову в 1474 году. Миниатюра из Лицевого свода, XVI в.

Князь Даниил Дмитриевич Холмский (ум. между 1495/96 и 1504) был вторым сыном удельного князя Дмитрия Юрьевича (ум. ок. 1453), владевшего частью Холмского княжества в составе княжества Тверского со столицей в городе Холм (сейчас деревня в Зубцовском р-не Тверской области). В 1468/1469 году Даниил Дмитриевич перешел на службу к Ивану III и вскоре прославился как талантливый военачальник. В 1471 году именно благодаря его способностям и отваге была выиграна кровопролитная Шелонская битва, в которой он разгромил основные силы войск Великого Новгорода. Оклеветанному в 1474 году в измене в марте того же года князю Даниилу удалось оправдаться в том числе и благодаря поручительству  восьми знатнейших московских вельмож (в число которых входил и Иван Никитич Воронцов), которые сообща выплатили в казну огромную сумму в 2000 рублей залога.  В 1477-1478 годах Даниил Холмский принимал участие в осаде Великого Новгорода, которая привела к падению независимости новгородской республики.
Вместе с Даниилом Холмским в обоих походах на Новгород  1471 и 1477-78 годов принимал участие не менее известный по тем временам воевода Василий  Федорович Образец (ум. 1492) – сын боярина и воеводы Федора Константиновича Симского-Добрынского, погибшего в бою с татарами в битве под Суздалем в 1445 году. Установлено, что отважный военачальник Василий Образец  дал свое имя подмосковному селу Образцово – некогда представлявшему собой вотчинный центр, находившейся по соседству с землями села Гребнево. В наши дни село Образцово со своей замечательной церковью 1736 года постройки входит в черту городского поселения Щёлково Щёлковского района Московской области.  Вместе со своим сыном Иваном Хабар Симским (ум. 1534), согласно Писцовым книгам, лично владевшим селом Образцовым [6], Василий Федорович  Образец участвовал в «походе миром» Ивана III  в Новгород в 1475/76 году [7]. В  1481 году Василий Образец перешел на службу к  брату Ивана III, князю Андрею Васильевичу Большому-Горяю, удельному Улицкому князю и, втянутый в распрю между братьями-кньзьями, скончался в 1492 (по А. Половцову и С.А. Белокурову – 1484) году, завещав свои вотчины своему сыну Ивану Хабару.

В процессе распутывания этих клубков  родственных и служебных связей нам пришлось обратить внимание, что  основным противником воевод Василия Образца и Даниила Холмского в 1471 и 1477-1478 годах выступал потомок Нижегородско-Суздальских великих князей, представитель младшей ветви князей Шуйских,  князь Василий Васильевич Гребенка Шуйский (ум. ок. 1480), который был существенно старше своих противников.  Князь Василий был внуком князя Суздальского (в 1383-1391 гг.), великого князя Нижегородского (1387-1391) Семена Дмитриевича (ум. 1401/02), всю жизнь воевавшего с московскими князьями и вместе с ханом Тохтамышем в 1382 году разорившим Москву. Во времена борьбы князя Василия II Темного (1415-1462) с Дмитрием Юрьевичем Шемякой (ум.1453)  Василий Шуйский Гребенка  выступал на стороне последнего вместе с литовским князем Александром Васильевичем Чарторыйским, с  1452 года женатым на дочери Дмитрия Шемяки, Марии.  Шуйский Гребенка твердо оставался верен заветам отца и деда даже после того, как его старший брат Иван Горбатый Шуйский (ум. после 1478), перешедший на службу Василию II Тёмному и посаженный им на княжение в Суздаль, в 1448/49 году заключил с московским великим князем договор, по которому его брату предлагалась «амнистия» и возврат старинных вотчин  [8].
В январе 1456 года Василий Васильевич Гребенка Шуйский возглавлял новгородские войска в сражении с московской ратью Василия II под Русой (г. Старая Руса). Победа москвичей привела к подписанию Яжелбицкого мирного договора, подрывавшего независимость Великого Новгорода.
Через 13 дней после победы московских войск Даниила Холмского в Шелонской битве, в день подписания нового мирного договора между Москвой и Новгородом, 27 июля 1471 года на Северной Двине у устья реки Шеленги сошлись в сражении 12-тысячное судовое войско князя Шуйского Гребенки  и 4-тысячная рать Василия Федоровича Образца. Как описывал это сражение Н. Карамзин: «Битва продолжалась целый день с великим остервенением. Убив трех двинских знаменосцев, москвитяне взяли хоругвь новгородскую и к вечеру одолели врага. Князь Шуйский [Гребенка], раненый, едва мог спастися в лодке, бежал в Холмогоры, оттуда в Новгород» [9]. Одна из Новгородских летописей уточняет, что Василий Гребенка был ранен стрелой, «и его людие скоро в судне отвезоша его еле жива суща» [10]. Так, несмотря на трехкратное численное преимущество, князь Василий Гребенка проиграл свою вторую битву с московской ратью. Прямым результатом победы Василия Федоровича Образца при Шеленге был переход большинства новгородских владений в этом крае в состав Московского государства. В 1474 году за эту победу Василий Образец был пожалован чином боярина.
Стоит лишь добавить, что фактически у устья Шеленги сошлись в бою наместник московского великого князя в Великом Устюге (Василий Образец) и наместник всего Заволочья (земель бассейна Северной Двины и Онеги) – Василий Гребенка, которому эти земли были даны литовским князем Михаилом Олельковичем в 1470 году, после того как новгородцы пригласили того на княжение [11].

18 ноября 1475 Иван III «миром» посетил Новгород. В составе его свиты сюда приехал и Василий Образец с сыном. По новгородским и  московским источникам  среди новгородской делегации, встречавшей Ивана III в  90 верстах от города, в Рыдине, возглавляемой епископом Феофилом и степенным посадником В. Онаньиным, был и князь Василий Шуйский-Гребенка. Московские власти потребовали признания за Иваном III титула государя и упразднения самостоятельного новгородского суда. Переговоры затянулись на год, и после окончательного отказа новгородцев Иван III послал в Новгород  «складную грамоту» - объявление войны.


Иоанн, сын Василия великий князь московитов против города Новгорода в сражении 1477 г. Итальянская гравюра II пол. XVI в.

27 ноября 1477 года началась продолжительная осада Новгорода, в которой участвовал и Даниил Холмский и Василий Образец. Воеводой новгородцев снова был непокорный князь Василий Васильевич Гребенка Шуйский. Под его руководством город был сильно укреплен и бесстрашно встретил неприятеля. Блокада Новгорода привела к распространению в городе болезней. Все больше его жителей желало сдаться на милость великого князя. Подробнее других рассказывает о последующих событиях Псковская летопись: «Се видев князь Василий Шуйский неустроение и великий мятеж, и челом ударяя и целование крестное сложа у них, выеде вон из града; к великому князю приехав челом бил и крест целовал, а он его принял. Сему убо всему тако совершившуся, сеже новгородцы видевшее, что их воевода и князь кормленый, о ком было им стояти и боронитися, аже ся от них той из града к великому князю выехал, и новгородцы же все упование положиша на Бога, и во всю волю великого князя вдашася, и град ему отворили января месяца 13 день…» [12]. По словам летописи по Воскресенскому списку: «Декабря 28, в неделю, князь Василий Васильевич Шуйской, что был в Новегороде, братанич князя Ивана Горбатого, к Новугородцем крестное целование сложил в городе на великого князя имя; и Новугородци блюдяся великого князя, не смели ему ни слова молвити; а был у них в городе два дня после склада» [13]. Софийская вторая летопись дополняет: «Декабря 30, во вторник, прииде к великому князю служити князь Василей Шуйской из Новагорода; и приять его князь великий, и почти его и дары дасть ему» [14]. Непокорный, отчаянный в своем упорстве князь Василий Гребенка Шуйский понял, что дальнейшие его попытки сопротивления Москве безуспешны. По словам историка Ю.Г. Алексеева: «…бывший новгородский князь совершил акт феодальной коммендации: переход от одного сюзерена к другому. Несмотря на то что этот потомок владетельных суздальских князей дважды – в 1471 и 1477 гг. – стоял во главе новгородских войск, боровшихся с великим князем, он отнюдь не рассматривался московским правительством в качестве изменника или врага. Феодальная присяга ставила его в ряды великокняжеских вассалов со всеми их правами и привилегиями» [15].

 Вывоз вечевого колокола из Новгорода. Миниатюра из Лицевого свода, XVI в.

 Конечно, такой шаг военачальника не мог не повлиять коренным образом на настроения в городе и во многом стал причиной его окончательной сдачи через 14 дней, - что и стало причиной поднесения ему даров со стороны Ивана III. Переход такой «одиозной фигуры» на службу великому князю – был большой политической победой Москвы. Однако Софийская летопись ниже добавляет, что когда новгородские посадники 7 января, еще до сдачи города, в виде уступки преподнесли Ивану III половину волостей – земельных владений монастырей новгородской земли, а тот взял  из них в государственный земельный фонд только 10 волостей, а также 6 сел, принадлежавших до этого Василию Гребенке Шуйскому, «князь великий за себя же взял» [16]. По подсчетам Ю.Г. Алексеева,  тогда Иван III принял в земельный фонд московского государства - у архиепископа Великоновгородского и Псковского Феофила (ум. 1484) более 230 новгородских сох, то есть не менее 700 крестьянских участков – «обеж», у шести крупнейших новгородских монастырей – более 1700 обеж,  а у князя Василия – 78 сох, то есть 234 обжи.
Основываясь на практике переходов служилых людей  от одного  покровителя к другому, небезосновательно можно предполагать, что в отличие от владычных монастырских земель – новгородские вотчины Василия Гребенки не были конфискованы великим князем безвозмездно. «Взяв их за себя», Иван III присоединил их не к фонду государственных «черных земель», из которых служилым людям выделялись поместья, а во владение великокняжеского дома. Такая практика предполагала, что взамен этих земель великий князь должен был из собственных великокняжеских владений предоставить бывшему владельцу равнозначное количество земельных угодий. В подавляющем большинстве случаев эти земли выделялись Иваном III под Москвой.  

 Земли князей Серпуховских и Боровских по духовной грамоте 1401/02 года на территории современного Щёлковского района.
Составитель: А. Послыхалин, 2009.
 
Забегая вперед скажем, что земли в окрестностях подмосковного Гребнева во времена Ивана III находились именно во владениях московского великокняжеского дома. Начиная с 1341 года  они принадлежали князьям Серпуховским и Боровским. В 1410 году обширный участок от Радонежа на северо-западе до волости Черноголовль на юго-востоке, от Киржача на северо-востоке до «московских сел» на реке Пехре (Пехорке) на юго-западе перешли во владение внука Ивана Калиты, сына Владимира Андреевича Храброго (1353-1410) – Андрея Меньшого (ок. 1380-1426) [17]. После его смерти от моровой язвы эти владения унаследовал  сын старшего брата Андрея, единственный внук Владимира Храброго - Василий Ярославич (ум. 1483) - верный сподвижник ВасилияII Темного, попавший в жернова централизации и объединения земель вокруг Москвы. В 1456 году Василий Ярославич вместе с сыновьями был схвачен, обвинен в крамоле и умер в вологодской ссылке в  1483 году. Сразу после его ареста в 1456-м вышеупомянутые земли серпуховско-боровских князей были присоединены к Москве.

Иван III раздает поместья. Миниатюра из Лицевого свода, XVI в.

Именно из этих дворцовых, великокняжеских земель за особую заслугу предположительно в 1474 году был пожалован вотчиной воевода Василий Федорович Образец.  Именно эти земли, по нашему предположению,  Иван III предоставил Василию Гребенке Шуйскому взамен его шести сел в землях Великого Новгорода и Пскова... До наших дней в Гдовском районе Псковской области существует деревня Гребенево, с тем же названием деревни есть  в в Фировском районе Тверской области, Угличском районе Ярославской области. Две деревни с тем же названием до сих пор существуют в Вологодской области – Кирилловском и Череповецком районах. Есть деревня Гребневская и в бывших новгородских владениях в Архангельской области.  Возможно, некогда они (или некоторые из них) принадлежали князю Шуйскому Гребенке и были взяты в великокняжеские земли в далеком 1478 году… Как знать?
Позднее, во времена массовых сводов верхушки новгородского и псковского купечества в московские земли такого рода «взаимозачет» вотчин стал обычным делом. В 1487 году из Новгорода подобным образом было выведено 50 семей, зимой 1489 года  оттуда же было переведено в разные города 7-8 000 бояр, житьих людей и гостей, в 1510 году такая же судьба постигла жителей Пскова [18].  Целью таких масштабных переселений было стремление великого князя московского Ивана III подорвать сложившиеся торговые связи потенциально опасных слоев населения. Одновременно с  этим шел и обратный процесс выведения верхушки не менее опасного для власти московского купечества на новые земли. Память о себе эти москвичи - богатейшие представители своего времени - оставили в многочисленных названиях сел Подмосковья: Саларево и Солослово, Трепарево и Софрино, Фрязино и Фряново, Ховрино, Ангелово… Получая взамен подмосковных новые вотчины под Псковом, Новгородом, Вологдой и отстраиваясь заново, новые их деревни нередко получали названия старых подмосковных (чему существует масса примеров). Новгородские жители, сведенные на московские земли, по справедливому замечанию В. Б. Перхавко, с трудом приживались на новом месте.  От новгородцев  в Подмосковье остались лишь названия села Чашниково и одноименной деревни  в Солнечногорском районе [19].
Таким образом, вполне возможно, что свое исконное, упомянутое в Писцовых книгах, название «Гребенево» - село Гребнево получило именно в память новгородских вотчин Василия Гребенки.
Так или иначе, весной того же 1478 года по словам летописца: «Приеха из Новагорода князь Василий Суздальский и Шуйский к великому князю, а бил ему челом, дал ему Новгород Нижний со всем, а бил ему челом в Новегороде» [20]. Те же слова приведены и в Типографской летописи. Иными словами, Василий Гребенка Шуйский переходил на службу Ивану III уже не как полководец. В 1478 году его довольно долгая по тем временам военная карьера, начавшаяся во Пскове в 1448 году, насчитывала уже добрых тридцать лет [22]. По всей видимости, в своей челобитной на Имя Ивана III он вспомнил и про обещание, данное ему по договору его старшего брата Ивана Горбатого Шуйского от  1448/49 г. – отцом Ивана III, Василием II Темным, о возврате ему старинных дедовских вотчин под протекторатом Москвы. До сих пор в городской черте Нижнего Новгорода на реке Оке существует остров, носящий странное имя «Гребневские пески»… 
По предположению ряда ученых-генеалогов, князь Василий Васильевич Шуйский-Гребенка скончался в Нижнем Новгороде около 1480 года не оставив наследников (бездетным). На минуту допустим, что наше предположение о том, что князь Василий действительно владел подмосковным «Гребеневым»-Гребневым до своей кончины около 1480 года - верно. В чьи руки, в таком случае могла перейти его вотчина? 
Конечно, ничто не мешало ему на склоне лет и продать ее кому-нибудь из Воронцовых, однако в 1478-1480 годах Иван Никитич Воронцов уже умер (1476), а его сын Семен  начинает упоминаться на службе только через 10 лет после смерти Гребенки Шуйского -  в 1490 году. В случае, если вотчинник княжеского рода не оставлял после себя прямого наследника – вотчина переходила либо к его старшему брату (а все его 5 братьев к тому времени были уже мертвы [23]) либо старшему сыну старшего брата, коим был сын  бывшего суздальского наместника – Ивана Горбатого – Иван Иванович Горбатый Шуйский [24].
Удивительны бывают переплетения ниточек-судеб людей, сплетающихся в неразрывную ткань истории. В 1504 году сын  воеводы Данилы Холмского – Василий Данилович, сын боярина Ивана Воронцова (ручавшегося за Д. Холмского) – Семен Иванович и племянник Василия Гребенки – Иван Горбатый Шуйский встретились вместе в походе против казанского хана Мухаммед-Эмина под Муром: «А каково будет дело, ино в болшом полку с царевичи бытии князю Василью Даниловичу Холмскому, а в правой руке князю Ивану Ивановичу Горбатому, а в левой руке Семену Ивановичу Воронцову» [25]. К сожалению, имя Ивана Ивановича Горбатого Шуйского больше почти не упоминается. Куда больше известен его младший сын, также Иван Иванович Шуйский, последний раз упоминавшийся в 1550 году. В период с 1480 по 1521/22 год крупная подмосковная гребневская вотчина могла путем покупки перейти от наследника Василия Васильевича Гребенки Шуйского  во владение «четвертого среди бояр» Семена Ивановича Воронцова и уже дальше дробиться между его наследниками вплоть до известного нам по Писцовым книгам владельца села Гребенева с 23 пустошами и 20 деревнями окольничего Василия Федоровича Воронцова, погибшего под Кесью (Венденом) 21 октября 1578 года.

Конечно, наши предположения о том, что своим названием село Гребнево обязано князю Василию Васильевичу Гребенка Шуйскому во многом основаны на определенного рода «исторической интуиции», которая иногда может дать намек на правду, а чаще приводит к заблуждениям.  Сомнение в результатах таких «интуиций» – со времен Декарта является краеугольным камнем науки. Но, все-таки, именно смелые предположения и обоснованные гипотезы двигают науку вперед и вглубь.

А.Ю. Послыхалин, 2012. trojza.blogspot.com


1. Калачов Н.В. Писцовые книги Московского государства XVI века. Отд. I. СПб. 1872. – С.214.
2. Холмогоровы В. и Г. Исторические материалы для составления церковных летописей Московской епархии. Вып. 5. Радонежская десятина. М., 1886. – С.21.
3. Список Указа от 1671 года о строительстве церкви Гребневской Богоматери в селе Гребневе стольником Князем Юрием Петровичем Трубецким. ЦИАМ ф. 203. оп. 753. д. 1315. л. 2.
4. Вотчинные деревни Воронцовых в окрестностях Гребнево: д. Шолохово (Щелоково), д. Семендяево, д. Хотарово (Подвязное-Хотово тож), д. Черницыно (Тетеревылна-Дубровка-Власово-Новинки), д. Веретенниково, д. Ябедино и др. В.Г. Кобрин подробно описал общие земельные владения Воронцовых: «В Московском уезде у них были вотчины – в Боховом стане два села с 44 деревнями и пустошами и 848 четей земли, находившиеся в 80-х годах у Б.Я. Бельского, в Пехорском и Васильцовском станах – 12 деревень и два починка, перешедшие к 1569/70 году князю Р.И. Гундорову и проданные им за 500 рублей. В Дмитровском уезде у них была старинная вотчина – село Олявидово с 27 деревнями, 13 пустошами и 2 починками, к которой были приданы дополнительно 6 деревень и 2 пустоши взамен села Николького в Пошехонском уезде, взятого в опричнину. Кроме того, в Черемошской волости Ярославского уезда у Ивана Федоровича была вотчина – село Никольское на реке Курбице, а у Василия Федоровича там же село Сельцо. При сёлах было 38 деревень и 17 пустошей». Представление об общем количестве земельных владений Василия Федоровича дает приведенная в одном судном деле XVII века выпись из «земляного списка», где перечислены владения его вдовы Марьи». См.: Кобрин В.Г. Состав опричного двора Ивана Грозного. // Археографический ежегодник за 1959 год. М., 1960.- С. 31. Cчитается, что Иван Федорович Воронцов перейдя в опричнину, разорив, бросил чёрные деревни Московского уезда Пехорского стана, которые затем отошли князю Роману Ивановичу Гундорову в 1567 году. Однако, эту точку зрения, высказанную в труде А.А. Зимина «Опричнина» [См. С. 202] стоит подвергнуть сомнению.
5. «Запись поручная по князе Даниле Дмитреевиче Холмском, а выручил ево Иван Никитич Воронцов в двухсот пятидесяти рублех, а писана в отъезде и в-ызмене; а назади подписана ставка и роспрос порутчику Ивану Никитичю Воронцову перед князем Иваном Юрьевичем [Патрикеевым], писана лета 6982-го году». См.: Духовные и договорные грамоты великих и удельных князей XIV-XVI вв. М.-Л. 1950. - С. 466.
[6].  «Фёдоровская вотчина Иванова сына Хобарова».  См.: Калачов Н.В. Писцовые книги Московского государства XVI века. Отд. I. СПб. 1872. – С.222-223.
[7] Богуславский В.В. Славянская энциклопедия. Киевская Русь-Московия. Т. 2.  М. 2002. – С. 72.
[8] Духовные и договорные грамоты великих и удельных князей XIV-XVI вв. М.-Л., 1950. №52. -С. 158.
[9] Карамзин Н. История государства Российского. Т. VI, гл. I.
[10] Новгородские летописи. Новгородская вторая и Новгородская третья. СПб., 1879. -С.302. Ср.: Софийская вторая летопись. / ПСРЛ. Т. VI Софийские летописи. СПб., 1853. -С.193-194. Ср.: Воскресенская летопись ./ПСРЛ. Т.VIII. Продолжение летописи по Воскресенскому списку. СПб., 1859. –С. 166.
[11] Софийская вторая летопись: «а князю Василию тогда у них Шуйскому живущу, и даша ему Заволочьскую землю». ПСРЛ. Т. VI Софийские летописи. СПб., 1853. –С.191. По летописному своду 1497 года инициатором «почетной ссылки» князя Василия был сам Михаил Олелькович. См.: ПСРЛ Т.28. Летописный свод 1497 г. Летописный свод 1518 г. М.-Л., 1963. - С. 123.
[12] Псковская летопись.  М., 1837. -С.149.
[13] ПСРЛ. Т.VIII. Продолжение летописи по Воскресенскому списку. СПб., 1859. - С.194.
[14] ПСРЛ. Т.VI. Софийские летописи. СПб., 1853. -С. 216.
[15] Алексеев Ю.Г. Под знаменами Москвы М., 1992. -С. 109.
16. «А которые села были за князем Васильем за Шуйским, и те князь великий за себя же взял, 6 сел, а в них 80 сох без дву». См.: ПСРЛ. Т. VI. Софийские летописи. СПб., 1853. -С. 216-217.
17. «А благословил есмь сына, князя Андрея, дал есмь ему Раданеж с тамгою и с мыты, Бели, Черноголовль с численными людми на Киржаче, и с селы, и з бортью, и со всеми пошлинами, Яковля слободка, Кишкина слободка, Тухачев. А из Московских сел сыну, князю Андрею: Михайловское село с мелницею, Калиткиново село, на Учи Попковское, да Ильи святыи, да Дмитриевское сельцо Воронина, на Любосивли Четрековское, Мосейково на усть Любосивле, да Сокова деревня». Духовные и договорные грамоты великих и удельных князей XIV-XVI вв. М.-Л., 1950. -С. 46-47. 
18. Перхавко В. Торговый мир средневековой Руси. М., 2006. -C. 458-459
19. Веселовский С.Б. Подмосковье. Памятные места в истории русской культуры XIV-XIX веков. М., 1955. -С. 385-390.
20. ПСРЛ Т.XXVIII. Летописный свод 1497 г. Летописный свод 1518 г. М.-Л., 1963. -С. 147;
21. ПСРЛ. Т. XXIV . Типографская летопись. Пг., 1921. См. также: Зимин А.А. Формирование боярской аристократии в России XV-XVI. М., 1988. -С. 72
22. Первое упоминание Василия Васильевича Шуйского Гребенки в летописях относится к 1448 году. См.: Псковская летопись.  М., 1837.  –С. 76.
23. Братьями князя Василия Васильевича Гребенки Шуйского были:  Александр Глазатый (упом.1451) в 1452 году выдавший свою дочь за князя Бориса Тверского (после 1398-1461), присягнувшего Москве в 1454 году после гибели Дмитрия Шемяки ПСРЛ. Т.15. Стб. 495.; Иван Горбатый (ум. после 1478), служилый князь вел. кн. Василия II Васильевича Тёмного (1415-1462), в 1458 году ходивший воеводой на Вятку, около 1472-1479 годов бывший суздальским наместником московского князя; бездетные Роман и Андрей Лугвица, погибший в 1445 году и служивший князю Ивану Андреевичу Можайскому (1430 — 1462), который  в 1446 году занял Москву вместе с Дмитрием Шемякой (ум. 1453); Борис (ум. после 1436), служивший на Волоке (1430) и княживший во Пскове (1435/36-1437/38). См.: Древняя Российская вивлиофика.  Ч. VI М., 1788. - С. 457.
24. Иван Иванович Горбатый Шуйский был отцом Михаила Лапы, боярина (1503) Бориса (ум. 1547), боярина Владимира (ум. 1550) и окольничего Ивана (упом. 1550). См. электронный ресурс http://rusgenealog.ru
25. Вельяминов-Зернов В.В. Исследование о Касимовских царях и царевичах. Ч. 1. СПб., 1863. –С. 197.